Здесь размещаются письма всемирно известного врача-невропатолога, в которых доктор Боман комментирует злободневные вопросы психиатрии, нозологии, невропатологии, имеющие отношение к российским (и не только российским) переменам в области медицины.

воскресенье, 24 февраля 2008 г.

На статью в "Нью-Йорк Таймс" от 19 февраля 2008 года

Re: "Reports of Gunman’s Use of Antidepressant Renew Debate Over Side Effects" (Сообщения об использовании убийцей антидепрессантов возобновили дискуссию о побочных эффектах)
Benedict Carey, New York Times, 19/02/08


Автор – Фред. А. Боман-младший,
детский невролог

В статье о Стивене Казмерчаке, открывшем огонь в Университете Северного Иллинойса, опубликованной в New York Times 2/19/08, Бенедикт Кэри замечает: «…Врачи говорят, что практически невозможно определить, что служит причиной вспышек ярости: реакция на препараты, или болезнь, от которой эти препараты лечат». Девушка Казмерчака утверждает, что он принимал «Прозак», чтобы бороться с беспокойством и компульсивным поведением. Психиатрия (а также психология) и фармацевтическая промышленность хотят, чтобы беспокойство, депрессия, эйфорическая импульсивность, плохое поведение, проблемы с математикой, чтением, письмом и т.д. были представлены в качестве отклонений, заболеваний, расстройств и синдромов мозга, чтобы можно было предоставить препараты в качестве «лекарств» и «способов лечения». Но при всём этом, во всей психиатрии нет такого явления, как видимое физическое отклонение или болезнь.
Заболевания мозга, такие как рассеянный склероз, БАС [боковой амиотрофический склероз] – болезнь Лу Герига, – инсульты, менингиты и им подобные находятся в сфере действия моей специальности – неврологии. Это было недвусмысленно определено в 1948 году, когда нейропсихиатрия распалась на две новые самостоятельные специальности: психиатрию и неврологию. Это означает, что препараты – экзогенные химикаты, которые неизменно прописывают психиатры (и вообще все врачи, работающие в сфере психического здоровья), – являются ядами и токсинами, и это первое и единственное поддающееся исследованию отклонение (болезнь) у пациентов. Но в наше время пациентам неизменно лгут (говорят с целью получения информированного согласия) что у них есть болезнь/расстройство/химический дисбаланс. Это позволяет добиваться согласия. Психиатрическо-фармацевтический картель не озабочен тем, является ли это согласие настоящим, информированным, действительным или нет. Можно не сомневаться, что если бы не было лжи о «химическом дисбалансе», то отравление психиатрическими препаратами, принявшее размах эпидемии, составляло бы лишь малую часть от того, что мы имеем сейчас.

В 1970 году на слушаниях в Конгрессе о лечении школьников препаратами – том самом, на котором гиперактивность была впервые названа болезнью мозга, – доктор Джон Гриффис, доцент психиатрии медицинского факультета Университета Вандербильта, сказал: «Я хотел бы отметить, что любое лекарство, каким бы безвредным оно ни было, является в некоторой степени токсичным. Следовательно, лекарство – это разновидность яда, и его ядовитые качества и терапевтическая ценность должны быть тщательно взвешены». Но фактически, риски и польза от психиатрических препаратов никогда не были честно, по-научному взвешены, так как психиатрический диагноз (при полном отсутствии «химического дисбаланса» или заболевания) всегда выставляется как нечто, где всегда желательно, даже требуется «лечение» «химическими стабилизаторами» – таблетками. Задумайтесь на минуту о десятках тысяч детей, которые по решению суда принимают психиатрические препараты вследствие таких диагнозов, как СДВГ, расстройство поведения и вызывающее оппозиционное расстройство. Если же они не будут принимать эти лекарства, то их родителей безо всякого суда объявят «пренебрегающими здоровьем детей» и будут угрожать им лишением опеки над детьми – их детьми. Их детьми, чьей эмоциональной жизнью им больше не позволено направлять. Вот к чему мы пришли в США!
Так же, как и в случае в Университете Северного Иллинойса, практически все, устроившие стрельбу в колледжах, начальных и высших школах, были пациентами психиатров, страдающими психиатрическими «болезнями» (психиатрическими, а не реальными), и принимали психиатрические препараты (самые настоящие экзогенные химические соединения, настоящие яды, изменяющие мозг и тело, вызывающие настоящие болезни). И не слишком важно, присутствуют ли эти яды в их организмах до сих пор. Все психиатрические препараты повреждают прежде нормальные мозг и тело. Вот как они изменяют субъективные симптомы, от которых они «лечат». Даже если прекратить их принимать, эти препараты уже повредили и тем самым изменили прежде нормального человека.

Эрик Харрис, один из двух «стрелков в Колумбайн», принимал «Золофт» – препарат, подобный «Прозаку». Не существует такого явления, как «химический дисбаланс», о котором говорится в рекламе «Золофта». Не существует и балансировки «химического дисбаланса», о которой также говорится в рекламе «Золофта». И, тем не менее, АППЛ (FDA), являющаяся такой же частью фармацевтической промышленности, как и психиатрия, позволяет им лгать и далее. Харриса отказались принять в вооружённые силы. Они знали что-то, чего не узнала общественность.
Те, кто занимается здравоохранением в Швеции, теперь обязаны сообщать обо всех самоубийствах, совершённых на протяжении четырёх недель после последнего визита к врачу. В 2006 году сообщалось о 367 таких самоубийствах. Более 80 процентов человек, покончивших с собой, «лечились» психиатрическими препаратами. Более половины из них принимали антидепрессанты, в основном подобные «Прозаку», селективные ингибиторы обратного захвата серотонина (СИОЗС). Более шестидесяти человек принимали нейролептики. Эта информация была скрыта чиновниками от психиатрии в Шведской Национальной комиссии по здоровью и соцобеспечению. Разве это не разбивает вдребезги миф о том, что антидепрессанты и нейролептики предотвращают самоубийства? Более того, эти препараты (СИОЗС и нейролептики) дают в США детям, в том числе и тем, кто едва начинает ходить, и психиатрическо-фармацевтические монополии упорно продвигают их во всём мире. Подумайте об этом: более 80 процентов людей, совершивших самоубийства, принимали психиатрические препараты.
Возможно, определённое количество людей, покончивших с собой, страдали от вызванной препаратами акатизии – синдрома, характеризующегося крайним внутренним беспокойством, желанием "выпрыгнуть из кожи", совершенно невыносимого состояния. К нему приводят психиатрические препараты, а не «болезнь, от которой человек лечится» – в психиатрии не существует реальных болезней, по крайней мере до того, как человек начинает «лечиться» ядами – и это его единственная болезнь.
В декабре 1994 года профессор Дэвид Хили взял интервью у Джонатана Коула, директора центра психофармакологических исследований Национального института психиатрии.
Хили спросил: «Что вы можете сказать о группе пациентов, которым может стать хуже от «Прозака»?»
Коул ответил: «Да. Я один из авторов документа, касающегося самоубийств. Да, я видел небольшое количество людей, которые явно стали более беспокойными и у которых появились странные мысли и склонность к самоубийству. Тони Ротшильд… обнаружил трёх людей, принимающих флюоксетин, которые спрыгнули откуда-то, но не разбились, и после этого согласились принимать его снова. Он воссоздал с флюоксетином («Прозаком») проявление того же самого чувства безнадёжности.
Коул продолжал: «Одна пациентка… ужасно страдала от постоянных мыслей о самоубийстве… Я сказал ей принять «Ативан» и пойти спать, что она и сделала, и за 36 часов это состояние ушло. В итоге она сказала: «Боже мой, я находилась в депрессии 21 год и долго думала о самоубийстве, но это просто нелепо. Лилли (производитель «Прозака») не верит в это… Кроме того, позвонили 1-2 процента людей, принимающих флюоксетин… и сказали, что у них появились мысли о самоубийстве, которых раньше не было, и ещё 1-2 процента позвонили и сказали, что у них появились сумасшедшие идеи, которых раньше не было».
Сейчас в США мы настолько верим лжи психофармацевцических монополий о «химическом дисбалансе» и «химических стабилизаторах», что 20 процентов школьников принимают один психиатрический препарат или более; то же самое происходит с 60-70 процентами приютских детей (т.е. тех, которые не могут себя защитить) и примерно с тем же количеством людей, находящихся в тюрьмах для несовершеннолетних или для взрослых. И в то же самое время организованная психиатрия просит нас поверить, будто половина жителей США когда-нибудь будет страдать от «серьёзного психического расстройства»/«химического дисбаланса» (см. «Are we all going mad, or are experts going crazy?» Stuart A. Kirk, Los Angeles Times, August 14, 2005) и что, конечно, нам будет нужен один «химический стабилизатор» или даже большее количество препаратов.